В огне желания

– Эта ночная сорочка – свадебный подарок хозяина.  – Консуэла, не скрывая восхищения, взяла переброшенное через ширму кружевное творение портновского искусства.  – Подумать только, она совершила путешествие из самого Нового Орлеана!

В оливково-смуглых пальцах мексиканки сорочка казалась еще белее.

– Красивая,  – тихо откликнулась Присцилла. Сорочка походила на паутину, покрытую капельками утренней росы, и была столь же прозрачной и воздушной.

– Позвольте, я помогу вам надеть ее.

С помощью горничной Присцилла уже избавилась от подвенечного платья и сидела в кресле в одних панталонах, обхватив себя руками. Теперь она сняла и их, двигаясь медленно, как сомнамбула. Девушка подняла руки, и кружево облекло ее обнаженное тело. Присцилла дернулась, когда кромка коснулась бедер. Вырез был У-образный, до самой талии, так что сорочка едва не соскальзывала с грудей. Треугольник темных волос внизу живота был прекрасно виден, и Присцилла чувствовала себя гораздо хуже, чем если бы вдруг оказалась совсем обнаженной. Щеки ее вспыхнули.

«Боже, ведь придется показаться Стюарту в таком виде! »

– А вот и пеньюар.

Консуэла уже держала в руках чудесный пеньюар, в тон сорочке, хотя и менее прозрачный. Однако грудь никак не удавалось прикрыть. Не стягивать же проклятые тряпки у самого горла! Присцилла жаждала забиться под покрывало, съежиться в комочек и накрыться с головой.

– Ничего, красавица моя,  – ухмыльнулась толстуха и потрепала девушку по щеке,  – в первый раз всегда страшновато. Жаль, хозяин все еще занят со своими людьми. Чем короче ожидание, тем легче все проходит. Ладно, готовьтесь, а я, пожалуй, пойду.

Она вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Присцилла подошла к трельяжу и бессильно опустилась на стул, опершись локтями на мраморную столешницу. Консуэла вынула из ее волос многочисленные заколки и расчесала локоны с таким тщанием, что они отливали золотом в свете свечей. Несмотря на это прекрасное обрамление, очаровательное лицо Присциллы было мертвенно-бледным и онемело, как от стужи. Желая отвлечься, девушка взяла со столика щетку и провела ею по волосам, но дрожащие пальцы не слушались ее.

«Выгляжу я неплохо,  – думала она, глядя на свое отражение.  – Даже совсем неплохо, несмотря на круги под глазами и бледность. Стюарт, наверное, даже останется доволен».

А понравилось бы все это Брендону?

Брендон! Имя отдалось болезненным эхом в сознании, где царила гулкая пустота отчаяния. Горло стеснилось, слезы подступили к глазам, обжигающие и горькие. Как случилось, что несколько дней, проведенных рядом с ним, так изменили ее?

Теперь, размышляя о роскошном особняке, о мужском покровительстве и безопасной обеспеченной жизни – обо всем, что предлагал ей Стюарт и о чем сама Присцилла когда-то мечтала,  – она уже не считала это важным, во всяком случае, самым важным.

Где ее мечты о благополучном браке, о семье и детях? Присцилла отдала бы все это за один только день, проведенный с тем, кого она успела полюбить. Где он сейчас? Что с ним? Добрался ли до Сент-Антуана или снова столкнулся по пути с индейцами? Почему иногда глаза его становились отчужденными и печальными, словно он заглядывал туда, где таилось нечто ужасное? От чего бежал Брендон, что хотел оставить далеко позади? Есть ли надежда, что он успокоится, примирится с прошлым и найдет свое место в жизни?

Присцилла безмолвно взмолилась о том, чтобы этот вечный скиталец был жив, здоров и вне опасности.